Голова кружилась, ноги дрожали. Я просто рухнула на стул, отвернулась к окну и зажмурилась. И уже точно понимала, что я совсем не тот человек, которым была вчера. Тот человек не смог бы сейчас дышать…

А я дышала.

Оказавшись дома через час, я не могла вспомнить, чем мы ужинали. И съела ли я хоть что-нибудь. Туман перед глазами до сих пор не развеялся полностью, но отголосками звучали его слова:

– Это и есть самый важный момент, Карина. Не только твоя внутренняя свобода важна, но и полное признание свободы за другими людьми. Разреши им делать о тебе какие угодно выводы, разреши мусолить твою персону, разреши им завидовать или осуждать. Но ставь однозначную границу между их свободой и твоей. Как только ты научишься этому, то поймешь, как просто существовать в любых обстоятельствах. Я сейчас говорю совсем не только о сексе, – он усмехнулся с каким-то подтекстом. – Работает во всех сферах: в творчестве, в бизнесе, в захвате мира. Это и есть суперспособность сильных, а слишком хорошее воспитание делает человека просто удобным для остальных. Когда-нибудь ты поймешь, о чем я говорю. Твердо уверен, что ты поймешь…

Я отказалась, чтобы он меня проводил, но Александр Дмитриевич и не настаивал. А я бы задохнулась, если бы пришлось провести в его обществе еще хоть несколько минут. Мне нужна была тишина в мыслях, чтобы все осознать. Я справлялась, но легче ничуть не становилось.

С одной стороны, я явно или неявно давно понимала, что до этого дойдет. Возможно, уже в первом взгляде на этого мужчину ощутила не оформленную в мысль уверенность – если он захочет, то у меня не будет ни единого шанса. И потом он очень методично подводил меня к этому решению. Я была не слишком честна с собой, но разве еще вчера не знала наверняка, что когда-нибудь с ним пересплю? Противно было не от этого.

Он изобразил, что просто не сдержал страсти, что я сама спровоцировала последний срыв. Но спустя час я точно понимала – это был очередной продуманный и запланированный маневр. Даже в самых пошлых фантазиях я не представляла, что все произойдет так и в подобном месте. Мне бы в голову такое не пришло. Александр Дмитриевич очень осознанно напрочь выбил меня из зоны комфорта. В его планы и не входило делать мне просто. Чем более высокий порог я перепрыгнула, тем быстрее перестроюсь. Он снова сделал в точности так, как было нужно ему, никаких спонтанных решений. Противно было и не от этого. Даже не от осознания, что я марионетка в умелых руках.

В последние дни я вообще позабыла о Сережке, о наших теплых отношениях. Как будто их никогда не было. Настолько заигралась, что просто отодвинула его от себя, как мешающий игре фактор. Фоновый шум. Сейчас мне было стыдно, но не так сильно, как я могла бы ожидать. Потому что я бы все равно не вывернулась, секс с начальником был неизбежен по одному его желанию. Я изменила и даже не сгибаюсь пополам от мук совести. Я стала одним из тех людей, которые за дозу наркоты продадут близких. Неприятно и стыдно, но они вынуждены прощать себя, потому что нет иного способа самоосознания. Факт случился, его не исправишь. И ненависть к себе ничем не помогает. Если во мне осталась хоть капля уважения – не к себе, а к Сережке – то я сделаю все возможное, чтобы он об этом не узнал. Потому что его вины как раз нет, он не должен страдать от моих ошибок.

Противно было от другого. Несмотря на все эти размышления, я понимала одно – мне понравилось. Плохо стало сразу после, но в тот момент я потеряла себя в удовольствии. В туалете, почти на глазах у зрителей – понравилось. Его напор и странные реакции собственного тела понравились. И еще, я точно понимала, что могла остановить его в любой момент. Даже когда Александр Дмитриевич отпустил тормоза, я все равно могла. Мое смущение и слабые попытки отговориться были лишь частью общего удовольствия – он именно так их и воспринял. Но если бы я действительно была против, то он не стал бы меня насиловать, даже если бы у него от перенапряжения мозги лопались. Потому что слишком себялюбив, ему нужна моя эмоциональная отдача, а не просто дырка для члена. Противно было именно из-за того, что я не могла переложить вину на него. Обвинила бы, хотя бы мысленно, простила бы себя и жила бы дальше. И как раз этого сделать не получалось.

Еще через час я ощущала спокойную усталость, почти равнодушие. Выгорела изнутри, потому и соображала теперь чуть яснее. Да, я испытала вот такой опыт, удовлетворила любопытство, повелась на азарт, но дальше в этом направлении двигаться не хочу. По отношению к Сережке я поступаю неправильно, сейчас лучше всего было бы его бросить под каким-нибудь выдуманным предлогом. Через пару месяцев об этом крупно пожалеть, но за каждую ошибку приходится платить. Или все же попытаться перестроиться и сохранить наши отношения? Наверное, только через пару дней я сама смогу ответить на этот вопрос. А начать нужно с другого.

Заметила, что пальцы по-прежнему подрагивают, когда взяла телефон. Вероника Ивановна ответила почти сразу:

– Карина? Ночь на дворе! Что случилось?

– Простите, пожалуйста, Вероника Ивановна, что так поздно, – я выдохнула искренне. Время вообще вылетело из головы, так хотелось решить вопрос немедленно. – Я увольняюсь. Что от меня требуется, чтобы расторгнуть трудовой договор?

Ее голос тотчас изменился, стал сухим и деловым:

– Вообще ничего не требуется, он расторгается по решению любой из сторон. Теперь понимаю, почему звонишь в такой час – чтобы я прямо с утра начала искать тебе замену. Мне сразу показалось, что ты очень обязательная.

– Именно так, – я ухватилась за предложенное объяснение.

– Но, Карина, ты уверена? У меня на этот счет однозначные инструкции, я не думала, что до такого дойдет.

– Какие еще инструкции?

– Как же? Пункт о материальной ответственности. Александр Дмитриевич сказал, что в случае необходимости передачи дела в суд он сможет предоставить видеозапись с камеры, которая над входной дверью. Но поскольку он доволен твоей работой, то приказал не готовить документы, если не возникнет такой необходимости.

У меня вдох комком застрял в горле. Я даже выдала какой-то странный звук, который Вероника Ивановна сочла знаком, что я все еще на линии:

– Есть два способа урегулирования таких споров – судебный и досудебный. Я хорошо к тебе отношусь, потому дам совет: до суда не доводи, если ты виновна. Тогда кроме иска на тебя лягут еще и издержки делопроизводства. И, наоборот, смело иди в суд, если есть шанс доказать свою невиновность. Скинь мне свой почтовый ящик, я завтра после обеда отправлю тебе официальную претензию, спокойно ознакомишься и подумаешь, как лучше поступить. Сумма иска мне пока неизвестна, но Александр Дмитриевич туда наверняка включит и стоимость экспертной оценки пострадавшего имущества. Что ты там натворила? Окна все поразбивала? Но меня удивило его спокойствие на твой счет. Раньше я думала, что он любого растопчет при первой же ошибке, а тут нет – сказал просто составить досудебную претензию, но никуда не запускать, пока ты работаешь. Я думаю, что это о многом говорит. Например, попробуй с ним просто договориться, выпросить рассрочку или сокращения суммы долга. Если ты виновата, конечно. Хотя виновата, он не стал бы приписывать тебе ущерб, если бы не имел доказательств. Но, Карина, я бы на твоем месте хорошо поразмыслила.